Что мы храним в коробках, которые перетаскиваем при переезде? Мы не знаем, пока не откроем.
Жизнь стала труднее. Столько всего, за чем нужно смотреть. Газон, уборка, автомобиль, страховка, сервис. У Сэвена было много работы, и… в конце концов, у меня индивидуальный помощник по покупкам? В кого я перевоплотился?!! Мой дом и мои вещи стали моими новыми работодателями, причём я к ним не желал наниматься.
Но каким-то образом всё это добро заняло собой мою свою жизнь, ну либо огромную её часть. Вещи, которые я потреблял, всасывал, в конечном итоге впитали меня. Да, у меня не самый распространённый актуальный сценарий, ведь не достаточно кто очень обогащается к 30 годам, но мой сценарий взаимодействия с вещами — самый обыденный.
Моё отношение к жизни поменялось после встречи с Ольгой. Вкупе с ней я переехал в Барселону. Срок её визы истёк, а мы жили в малеханькой умеренной квартирке, и были счастливы. Позже мы сообразили, что нас ничего не держит в Испании. Мы упаковали малость одежки, взяли туалетные принадлежности, свои ноутбуки и направились в путь: Бангкок, Буэнос-Айрес, Торонто и ещё огромное количество мест по пути. Я продолжал работать, но мой кабинет сейчас умещался в моём ранце. Я ощущал себя свободным и совсем не скучал о собственной машине и девайсах, оставленных дома.
Грэм Хилл — бизнесмен, полностью богатый человек, жил очень шикарно, окружив себя кучей всего, что ему, казалось, было необходимо, но по сути только всасывало его жизнь и время.
Не существует какого-нибудь признака, указывающего на то, что эти вещи делают нас счастливыми. Практически, я наблюдаю оборотную картину.
Я начал интенсивно работать над новейшей компанией, и времени на дом совершенно не оставалось. Тогда я нанял парня по имени Сэвен, который, по его словам, работал помощником самой Кортни Лав. Он стал моим помощником по покупкам. Его роль заключалась в походах по магазинам домашней техники, электроники и фурнитуры с фотоаппаратом. Он фотографировал вещи, которые, на его взор, понравились бы мне, после этого я просматривал фото вещей и выбирал понравившиеся мне для покупки.
Всё стало ещё ужаснее. Я переехал по работе в New-york и арендовал большой дом, служивший неплохим отражением меня, как IT-предпринимателя. Дом необходимо было заполнить вещами, и это накладно по силам и времени. А ещё у меня есть мой дом в Сиэтле. Сейчас я должен мыслить о 2-ух домах. Когда я решил, что останусь в Нью-Йорке, потребовались колоссальные усилия и куча перелётов туда-сюда, чтоб закрыть вопрос со старенькым домом и избавиться от всех вещей, находившихся в нём.
Мы живойём в излишке продуктов, в мире супермаркетов, большущих торговых центров и круглосуточных магазинов. Люди фактически хоть какой социальной прослойки могут окружить себя вещами.
Наша любовь к вещам затрагивает фактически каждый нюанс нашей жизни. Вырастают размеры домов, миниатюризируется среднее число жильцов на дом. За 60 лет место под 1-го человека возросло в 3 раза. Любопытно, зачем? Чтоб хранить в нём ещё больше вещей?
Мне нравятся вещественные объекты. Я изучал дизайн, я люблю девайсы, и одежку, и подобные вещи. Но мой опыт указывает, что с определённого момента вещественные объекты вытесняются чувственными потребностями, которые эти объекты, в теории, должны поддерживать.
Я прошёл длинный путь с конца 90-ых, когда удачный интернет-стартап обернулся для меня большим потоком средств. Тогда я купил огромный дом и забил его вещами, электроникой, домашней техникой, девайсами, организовал собственный автопарк.
Я живу в студии площадью 39 квадратных метров. Я сплю на выдвижной кровати, интегрированной в стенку. У меня 6 рубашек. 10 чеплашек для салатов и иных блюд. Когда гости приходят ко мне на ужин, я достаю складной стол. У меня нет DVD, а текущая коллекция книжек составляет 10% от изначальной.
Но потребительский наркотик, в скором времени, не стал вызывать эйфорию. Я охладел ко всему. Новая Nokia не возбуждала и не удовлетворяла меня. Я начал размышлять о том, почему улучшения в жизни, которые в теории должны были сделать меня счастливее, не помогают, а только делают в голове чувство волнения.
Исследование «Жизнь дома в 21 веке», опубликованное в прошедшем году, показывает жизнь 32 семей из среднего класса. Необходимость хлопотать о своём имуществе гарантированно вызывает выработку гормона стресса. 75% семей не могли парковать машину в гараже, так как гараж забит другими вещами.
Получив такую сумму, я купил 4-этажный дом. Окутанный открывшейся возможностью потреблять, я купил новый секционный диванчик, пару очков по $300, тонну девайсов и аудиофильский 5-дисковый CD-плеер. И, конечно, чёрный заряженный Volvo с дистанционным пуском мотора.
Есть ещё один момент — социально-психологический. Наблюдения Галена Боденхаузена, психолога из Северо-Западного института в Иллинойсе, совершенно точно связывают потребление и аномальное, антиобщественное поведение. Потребительский склад мозга в схожей степени негативен для человека, независимо от его уровня дохода.
Разумеется, что мне подфартило с средствами, но подобные задачи характерны многим.
Дела с Ольгой закончились, но моя жизнь поменялась навечно. В ней меньше вещей, я путешествую налегке. У меня больше времени и больше свободных средств.
Всё началось в 1998 году. Я и мой партнёр продали нашу консалтинговую компанию за такую сумму, которую, как мне казалось, я не заработаю за всю свою жизнь.
Такая ненасытность влечёт последствия в мировом масштабе. Дикое потребление может быть благодаря чрезмерному производству, а оно разрушает всю нашу экосистему. Те iPhone, которые производит Foxconn — они тоже являются предпосылкой страшных конфигураций в экологии промышленных районов Китая. Дешёвое создание, плюющее на последствия. Делает ли всё это вас счастливее?
Часто страсть к вещизму складывается у человека в периоды денежного неблагополучия. Но вот ситуация выправилась, есть достаток, и можно уже всё приобрести. Но добавит ли это счастья? Опыт людей, не ограниченных в денег, гласит «нет».
Я отлично сплю, так как знаю, что не использую больше ресурсов, чем мне вправду нужно. У меня меньше вещей, но больше удовольствия. Не достаточно места — много жизни.